Эгоистичная веселая сволочь. (с)К. // Все думают, что я - циничная прожженная стерва, а я - наивный трепетный идеалист. (с)Соломатина
Название: Милый мальчик
Автор: +Lupa+
Бета: Bianca Neve
Размер: мини, 1 406 слов
Пейринг/Персонажи: Ангелус/Уильям, упоминается Ангелус/Хальфрек
Категория: слэш
Жанр: ангст, дарк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ангелус давно хотел разбавить окружавшее его женское общество.
Примечание/Предупреждения: пре-канон; почти нон-кон, упоминание насилия, сексуальные фантазии
читать дальше
Ангелус заприметил его на одном из скучных вечеров в разгар сезона. Скромный молодой человек сидел в одиночестве в темном углу зала и его единственной компанией были слуги, изредка подходившие с подносом.
– Кто это? – с тщательно выверенной небрежностью поинтересовался он у баронессы, которую обхаживал уже вторую неделю, рассчитывая вскоре весело провести время с ней и двумя ее дочерями – девицами на выданье.
– Кто, любезный Лиам? – кокетливо спросила баронесса, с чрезмерным пылом обмахиваясь веером. Очевидно, она полагала, что от этого ее завитые локоны красиво разлетаются вокруг лица. – Ах, это… Уильям Пратт. Когда-то я думала, что он составит неплохую партию Элеоноре, но с тех пор как умер его отец, дела пошли плохо, а сам Уильям… боюсь, он ничего из себя не представляет.
– Он пишет дурные стихи, – вмешалась в разговор упомянутая Элеонора. – И до сих пор держится за мамину юбку. Странно, что в его ситуации Уильям не пошел в армию.
– Мундир был бы ему к лицу, – глуповато хихикнула ее сестра Бриджит.
– Девочки, оставьте эти пустые разговоры! – приструнила их мать. – Что о нас подумает мистер Харвей?
Ах, да, мистер Харвей – это он. Ангелус плохо привыкал к фальшивым фамилиям. Он вообще не жаловал фамилии – отчасти потому, что его собственная исчезла из церковных книг, когда он вырезал всю свою семью.
– Я подумаю, что вы неплохо осведомлены, – тонко улыбнулся он и перевел разговор на колониальную политику империи.
Позже Ангелус подкараулил Уильяма, когда тот возвращался домой с работы – бедолага трудился клерком в банке и, судя по тому, что его задержали почти до полуночи, а управляющий перед уходом распекал его, не стесняясь в выражениях, Уильяма там не очень-то жаловали.
Ангелус выглянул из-за угла и с усмешкой отметил, что уши у Уильяма до сих пор полыхают от недавнего разноса. Пора было начинать игру.
Он вышел из тени под свет фонарей и быстрым решительным шагом направился навстречу жертве. Сильный удар плечом выбил из рук Уильяма бумажки, которые тот прижимал к груди.
– Извини, приятель, – глухо проговорил Ангелус, не сбавляя шага. Не забыв, впрочем, тайком сунуть в карман один пойманный листочек.
С трудом удержавший равновесие Уильям бросился ловить свои бумажки – за чем Ангелус с удовольствием и пронаблюдал.
Мягкие медово-каштановые кудри свесились почти на нос, заслонив очки в тонкой оправе, неудачно скроенный, мешковатый костюм стеснял движения, пока Уильям ползал на карачках, собирая глупые стишки – в том, что это именно они Ангелус уже успел убедиться, изучив свою добычу. Вот Уильям замер и с болезненной гримасой потер плечо.
– То ли еще будет, мальчик, – предвкушающе улыбнулся Ангелус. – То ли еще будет.
В следующий раз Ангелус не стал притворяться случайным прохожим. Он попросту затащил Уильяма с улицы в узкий проулок.
– У меня нет де… – перепуганный возглас заглушила широкая ладонь Ангелуса.
– Тихо, мальчик, тихо, – почти ласково прошептал Ангелус, прижимая бьющееся худое тело к закопченной кирпичной стене. – Не дергайся, и больно не будет.
Но Уильям продолжал яростно извиваться, хоть это не приносило большого успеха. Ангелус невольно подивился его упрямству. А еще эти судорожные движения чертовски возбудили его. Кажется, Уильям тоже сообразил, что та твердая штука, которая трется о его бедро, вовсе не нож, – и замер, глядя на Ангелуса огромными полными ужаса глазами.
– Все правильно, мальчик, – промурлыкал Ангелус, расстегивая брюки. Свободной рукой он поймал кисть Уильяма и направил себе между ног. – Почувствуй его. Скоро ты его попробуешь – и тебе понравится.
Уильям силился выдрать руку и дергал головой. Внезапно Ангелус ощутил резкую боль. Щенок укусил его за ладонь! Ангелус едва не ударил его, остановив кулак в дюйме от лица. Нет, так он, пожалуй, убьет его раньше времени. Вместо этого Ангелус расхохотался – и внезапно впился в пухлые, манящие губы грубым поцелуем. Выпустил клыки, царапая Уильяму язык, и жадно всосал его, наслаждаясь богатым вкусом крови.
Ангелус расхохотался еще сильнее, когда тело Уильяма затрепетало, а в его собственную ногу уперлось доказательство возбуждения мальчишки.
– А ты испорченный, – пробормотал Агнелус одними губами прямо в этот жаркий, чуть приоткрытый рот. – Беги пока.
И резко вытолкнул Уильяма обратно на улицу.
Последующие две недели Ангелусу было не до мальчишки. Баронесса наконец-то пригласила его в дом, и он не преминул этим воспользоваться. К сожалению, обе ее дочери оказались слишком хрупкими, особенно пухленькая Бриджит – она отдала богу душу еще до того, как Ангелус толком наелся. Поэтому он отдал Элеонору на растерзание Дру и Дарле, а сам вплотную занялся баронессой. Покончив с нею, он без церемоний и игр прикончил ее дражайшего супруга, которому на этом великолепном представлении досталось место в первом ряду партера, и в этот момент вспомнил о малыше Уильяме.
– Я кое-куда наведаюсь, сюда уже не вернусь, приду сразу домой, – сообщил он своим дамам и вышел в ночь.
Уильям был у себя дома: терзал уши своей дражайшей матушки виршами собственного сочинения. Хотя… Ангелус прислушался. Нет, стихи определенно были не так дурны, как о них отзывалась покойная баронесса. Конечно, он не был знатоком поэзии, да и в его время их писали совсем по-другому, но то, что Ангелус слышал, было совсем неплохо.
Он представил, как этот чуткий мальчик будет читать их ему, так же стоя перед камином… а после будет стоять на коленях. Ангелус вспомнил этот жаркий рот, эти полные губы. Да, вскоре он уже не будет столь жарким, но с этим можно примириться. А потом они будут кататься по исписанным листкам, сминая их спинами…
Ангелус тихо зарычал и начал ласкать себя.
Полчаса спустя дом погрузился в темноту, лишь на втором этаже горела одинокая свеча. Ангелус легко взобрался по водосточной трубе и устроился на карнизе. Как он и думал, это была комната Уильяма. Ангелус нагнулся и заглянул в открытое окно.
Уильям сидел спиной к нему и яростно строчил, едва не прорывая бумагу.
Ангелус тихонько свистнул.
Уильям резко обернулся – и тут же вскочил на ноги, отшатываясь и опрокидывая стул.
– Вы?!
– Я, – осклабился Ангелус. – Скучал по мне?
– Да как вы смеете! – Уильям повысил голос.
– Шшш. Ты ведь не хочешь разбудить любимую мамочку?
Ангелус откровенно наслаждался смертельной бледностью, залившей лицо малыша Уильяма при упоминании о матери.
– Что вам нужно? – уже гораздо тише проговорил он, неосознанно слизывая проступившую над верхней губой испарину.
Ангелус, как завороженный, наблюдал за движениями поразительно длинного узкого языка, и не сразу ответил.
– Что вам нужно? – повторил Уильям. – Деньги? Драгоценности? У нас ничего этого нет, и…
– Ты, – перебил его Ангелус и канул в черноту двора.
Сверху послышался полузадушенный всхлип – видимо, это Уильям высунулся наружу и нашел на карнизе пачку ассигнаций.
Ангелус, несмотря на свою занятость, все же успел узнать, что Уильяма уволили.
И что их семья на грани банкротства.
И что он не сможет не взять эти деньги.
Пожалуй, подобные игры с людьми Ангелус любил даже больше обычных кровавых развлечений.
Почти каждую ночь Ангелус оставлял на карнизе такую же пачку. Наутро они исчезали. И почти каждую ночь Ангелус смотрел, как Уильям, нервно оглядываясь и едва ли не шарахаясь от собственной тени, возвращается домой с «работы». Где он пропадает целыми днями, Ангелус не интересовался, да это было и не существенно. Куда важнее были дерганая походка Уильяма и его затравленный взгляд. Рыбка попалась на крючок, оставалось только подсечь
Ангелус уже предвкушал, как в очередной свой визит задержится на карнизе – и Уильям не сможет его не впустить. Как он возьмет мальчишку прямо в его теплой постельке, возьмет грубо, пачкая простыни кровью и вдавливая это красивое лицо в подушку. А потом выпьет досуха – и обратит. А после будет нежен, так нежен, и будет любить его до самого утра. Будет чередовать жестокость и заботливость, откроет своему Дитя неведомые грани боли и наслаждения – и наслаждения от боли. И сломанный, искореженный Уильям станет его, совсем его. Ангелус покажет ему новый, чудесный мир, они объездят всю Европу и, возможно, заглянут в Новый Свет. И наконец-то кто-то разбавит надоевшее женское общество, с которым Ангелус возится уже сотню лет.
А потом Дру познакомила его с Хальфрек, и Ангелус решил немного изменить игру.
– Вообще-то я обычно работаю с детьми, – сказала демон мести, кокетливо стреляя в его сторону глазами из-под изящной вуалетки.
– У меня тоже когда-то была мать, – ухмыльнулся Ангелус, прекрасно понимая, что та хочет получить за свои услуги.
Хальфрек разыграла свою партию просто превосходно. Это был финальный штрих, долженствующий убедить Уильяма, что никогда ни одна женщина не полюбит его, даже не посмотрит в его сторону.
Ангелус хотел убедиться, что все прошло по плану, и вывел своих дам на прогулку.
Уильям был таким разбитым, таким уничтоженным. Он брел по улице, весь в слезах, не глядя по сторонам, и даже не понял, что вновь столкнулся со своей Немезидой и благодетелем в одном лице. Ангелус не мог дождаться полуночи, когда с первым ударом часов постучит в знакомое окно.
Он не заметил, как исчезла Друзилла.
Ангелус так ее и не простил.
Как не сумел и преодолеть свое отвращение к тому новому, незнакомому Уильяму, которого она породила. Как не сумел преодолеть и влечение.
Все же это была его кровь.
Автор: +Lupa+
Бета: Bianca Neve
Размер: мини, 1 406 слов
Пейринг/Персонажи: Ангелус/Уильям, упоминается Ангелус/Хальфрек
Категория: слэш
Жанр: ангст, дарк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ангелус давно хотел разбавить окружавшее его женское общество.
Примечание/Предупреждения: пре-канон; почти нон-кон, упоминание насилия, сексуальные фантазии
читать дальше
Ангелус заприметил его на одном из скучных вечеров в разгар сезона. Скромный молодой человек сидел в одиночестве в темном углу зала и его единственной компанией были слуги, изредка подходившие с подносом.
– Кто это? – с тщательно выверенной небрежностью поинтересовался он у баронессы, которую обхаживал уже вторую неделю, рассчитывая вскоре весело провести время с ней и двумя ее дочерями – девицами на выданье.
– Кто, любезный Лиам? – кокетливо спросила баронесса, с чрезмерным пылом обмахиваясь веером. Очевидно, она полагала, что от этого ее завитые локоны красиво разлетаются вокруг лица. – Ах, это… Уильям Пратт. Когда-то я думала, что он составит неплохую партию Элеоноре, но с тех пор как умер его отец, дела пошли плохо, а сам Уильям… боюсь, он ничего из себя не представляет.
– Он пишет дурные стихи, – вмешалась в разговор упомянутая Элеонора. – И до сих пор держится за мамину юбку. Странно, что в его ситуации Уильям не пошел в армию.
– Мундир был бы ему к лицу, – глуповато хихикнула ее сестра Бриджит.
– Девочки, оставьте эти пустые разговоры! – приструнила их мать. – Что о нас подумает мистер Харвей?
Ах, да, мистер Харвей – это он. Ангелус плохо привыкал к фальшивым фамилиям. Он вообще не жаловал фамилии – отчасти потому, что его собственная исчезла из церковных книг, когда он вырезал всю свою семью.
– Я подумаю, что вы неплохо осведомлены, – тонко улыбнулся он и перевел разговор на колониальную политику империи.
Позже Ангелус подкараулил Уильяма, когда тот возвращался домой с работы – бедолага трудился клерком в банке и, судя по тому, что его задержали почти до полуночи, а управляющий перед уходом распекал его, не стесняясь в выражениях, Уильяма там не очень-то жаловали.
Ангелус выглянул из-за угла и с усмешкой отметил, что уши у Уильяма до сих пор полыхают от недавнего разноса. Пора было начинать игру.
Он вышел из тени под свет фонарей и быстрым решительным шагом направился навстречу жертве. Сильный удар плечом выбил из рук Уильяма бумажки, которые тот прижимал к груди.
– Извини, приятель, – глухо проговорил Ангелус, не сбавляя шага. Не забыв, впрочем, тайком сунуть в карман один пойманный листочек.
С трудом удержавший равновесие Уильям бросился ловить свои бумажки – за чем Ангелус с удовольствием и пронаблюдал.
Мягкие медово-каштановые кудри свесились почти на нос, заслонив очки в тонкой оправе, неудачно скроенный, мешковатый костюм стеснял движения, пока Уильям ползал на карачках, собирая глупые стишки – в том, что это именно они Ангелус уже успел убедиться, изучив свою добычу. Вот Уильям замер и с болезненной гримасой потер плечо.
– То ли еще будет, мальчик, – предвкушающе улыбнулся Ангелус. – То ли еще будет.
В следующий раз Ангелус не стал притворяться случайным прохожим. Он попросту затащил Уильяма с улицы в узкий проулок.
– У меня нет де… – перепуганный возглас заглушила широкая ладонь Ангелуса.
– Тихо, мальчик, тихо, – почти ласково прошептал Ангелус, прижимая бьющееся худое тело к закопченной кирпичной стене. – Не дергайся, и больно не будет.
Но Уильям продолжал яростно извиваться, хоть это не приносило большого успеха. Ангелус невольно подивился его упрямству. А еще эти судорожные движения чертовски возбудили его. Кажется, Уильям тоже сообразил, что та твердая штука, которая трется о его бедро, вовсе не нож, – и замер, глядя на Ангелуса огромными полными ужаса глазами.
– Все правильно, мальчик, – промурлыкал Ангелус, расстегивая брюки. Свободной рукой он поймал кисть Уильяма и направил себе между ног. – Почувствуй его. Скоро ты его попробуешь – и тебе понравится.
Уильям силился выдрать руку и дергал головой. Внезапно Ангелус ощутил резкую боль. Щенок укусил его за ладонь! Ангелус едва не ударил его, остановив кулак в дюйме от лица. Нет, так он, пожалуй, убьет его раньше времени. Вместо этого Ангелус расхохотался – и внезапно впился в пухлые, манящие губы грубым поцелуем. Выпустил клыки, царапая Уильяму язык, и жадно всосал его, наслаждаясь богатым вкусом крови.
Ангелус расхохотался еще сильнее, когда тело Уильяма затрепетало, а в его собственную ногу уперлось доказательство возбуждения мальчишки.
– А ты испорченный, – пробормотал Агнелус одними губами прямо в этот жаркий, чуть приоткрытый рот. – Беги пока.
И резко вытолкнул Уильяма обратно на улицу.
Последующие две недели Ангелусу было не до мальчишки. Баронесса наконец-то пригласила его в дом, и он не преминул этим воспользоваться. К сожалению, обе ее дочери оказались слишком хрупкими, особенно пухленькая Бриджит – она отдала богу душу еще до того, как Ангелус толком наелся. Поэтому он отдал Элеонору на растерзание Дру и Дарле, а сам вплотную занялся баронессой. Покончив с нею, он без церемоний и игр прикончил ее дражайшего супруга, которому на этом великолепном представлении досталось место в первом ряду партера, и в этот момент вспомнил о малыше Уильяме.
– Я кое-куда наведаюсь, сюда уже не вернусь, приду сразу домой, – сообщил он своим дамам и вышел в ночь.
Уильям был у себя дома: терзал уши своей дражайшей матушки виршами собственного сочинения. Хотя… Ангелус прислушался. Нет, стихи определенно были не так дурны, как о них отзывалась покойная баронесса. Конечно, он не был знатоком поэзии, да и в его время их писали совсем по-другому, но то, что Ангелус слышал, было совсем неплохо.
Он представил, как этот чуткий мальчик будет читать их ему, так же стоя перед камином… а после будет стоять на коленях. Ангелус вспомнил этот жаркий рот, эти полные губы. Да, вскоре он уже не будет столь жарким, но с этим можно примириться. А потом они будут кататься по исписанным листкам, сминая их спинами…
Ангелус тихо зарычал и начал ласкать себя.
Полчаса спустя дом погрузился в темноту, лишь на втором этаже горела одинокая свеча. Ангелус легко взобрался по водосточной трубе и устроился на карнизе. Как он и думал, это была комната Уильяма. Ангелус нагнулся и заглянул в открытое окно.
Уильям сидел спиной к нему и яростно строчил, едва не прорывая бумагу.
Ангелус тихонько свистнул.
Уильям резко обернулся – и тут же вскочил на ноги, отшатываясь и опрокидывая стул.
– Вы?!
– Я, – осклабился Ангелус. – Скучал по мне?
– Да как вы смеете! – Уильям повысил голос.
– Шшш. Ты ведь не хочешь разбудить любимую мамочку?
Ангелус откровенно наслаждался смертельной бледностью, залившей лицо малыша Уильяма при упоминании о матери.
– Что вам нужно? – уже гораздо тише проговорил он, неосознанно слизывая проступившую над верхней губой испарину.
Ангелус, как завороженный, наблюдал за движениями поразительно длинного узкого языка, и не сразу ответил.
– Что вам нужно? – повторил Уильям. – Деньги? Драгоценности? У нас ничего этого нет, и…
– Ты, – перебил его Ангелус и канул в черноту двора.
Сверху послышался полузадушенный всхлип – видимо, это Уильям высунулся наружу и нашел на карнизе пачку ассигнаций.
Ангелус, несмотря на свою занятость, все же успел узнать, что Уильяма уволили.
И что их семья на грани банкротства.
И что он не сможет не взять эти деньги.
Пожалуй, подобные игры с людьми Ангелус любил даже больше обычных кровавых развлечений.
Почти каждую ночь Ангелус оставлял на карнизе такую же пачку. Наутро они исчезали. И почти каждую ночь Ангелус смотрел, как Уильям, нервно оглядываясь и едва ли не шарахаясь от собственной тени, возвращается домой с «работы». Где он пропадает целыми днями, Ангелус не интересовался, да это было и не существенно. Куда важнее были дерганая походка Уильяма и его затравленный взгляд. Рыбка попалась на крючок, оставалось только подсечь
Ангелус уже предвкушал, как в очередной свой визит задержится на карнизе – и Уильям не сможет его не впустить. Как он возьмет мальчишку прямо в его теплой постельке, возьмет грубо, пачкая простыни кровью и вдавливая это красивое лицо в подушку. А потом выпьет досуха – и обратит. А после будет нежен, так нежен, и будет любить его до самого утра. Будет чередовать жестокость и заботливость, откроет своему Дитя неведомые грани боли и наслаждения – и наслаждения от боли. И сломанный, искореженный Уильям станет его, совсем его. Ангелус покажет ему новый, чудесный мир, они объездят всю Европу и, возможно, заглянут в Новый Свет. И наконец-то кто-то разбавит надоевшее женское общество, с которым Ангелус возится уже сотню лет.
А потом Дру познакомила его с Хальфрек, и Ангелус решил немного изменить игру.
– Вообще-то я обычно работаю с детьми, – сказала демон мести, кокетливо стреляя в его сторону глазами из-под изящной вуалетки.
– У меня тоже когда-то была мать, – ухмыльнулся Ангелус, прекрасно понимая, что та хочет получить за свои услуги.
Хальфрек разыграла свою партию просто превосходно. Это был финальный штрих, долженствующий убедить Уильяма, что никогда ни одна женщина не полюбит его, даже не посмотрит в его сторону.
Ангелус хотел убедиться, что все прошло по плану, и вывел своих дам на прогулку.
Уильям был таким разбитым, таким уничтоженным. Он брел по улице, весь в слезах, не глядя по сторонам, и даже не понял, что вновь столкнулся со своей Немезидой и благодетелем в одном лице. Ангелус не мог дождаться полуночи, когда с первым ударом часов постучит в знакомое окно.
Он не заметил, как исчезла Друзилла.
Ангелус так ее и не простил.
Как не сумел и преодолеть свое отвращение к тому новому, незнакомому Уильяму, которого она породила. Как не сумел преодолеть и влечение.
Все же это была его кровь.
@темы: Спайк, Фанфики: проза, Спангел, Слэш, Ангел